Сегодня психиатр наделен правом не только предоставлять услуги тем, кто этого хочет, но и преследовать во имя Душевного Здоровья тех, кто отказывается от них. Перед лицом такой ситуации у нас есть три главных альтернативы. Мы можем отобрать у психиатра его власть (право заключать под стражу невиновных или оправдывать виновных), мы можем отобрать у него его орудия (лоботомию, электрошок или нейролептические препараты) или же оставить все как есть. Лишить психиатров власти означало бы сделать то же самое, что сделали Отцы-основатели, лишив власти духовенство: психиатрическая помощь, как и религиозная помощь, могла бы быть оказана любому, кто о ней попросит, но этим больше нельзя было бы оправдывать применения силы. Лишить психиатров их орудий означало бы сделать то же самое, что сделали коммунисты, запретив различные религиозные обряды: люди были бы "защищены" от психиатрических "злоупотреблений", но на основе патернализма, поскольку с ними обращались бы как с детьми, нуждающимися в государственной защите и от нехороших "эксплуататоров", и от их собственных слабостей. Оставить же все как есть означало бы, сохраняя статус-кво, продолжать навязывать "помощь" людям во имя Бога: по-прежнему разглагольствовать о "правах душевнобольных", как будто в теократическом обществе еретики могут иметь какие-то права, и радоваться собственным гуманным законам, гарантирующим "право душевнобольного на лечение", как будто инквизиторы когда-нибудь хотели лишить еретиков права поклоняться Богу их гонителей.

Когда церковь была отделена от государства, религия лишилась возможности угнетать личность, а государство — одного из главных оправданий применения им силы. Результатом этого был качественный скачок к большей свободе личности, какой еще не знал мир. Отделив от государства психиатрию, мы сделали бы то же самое для нашего времени: одним ударом психиатрия лишилась бы возможности угнетать личность, а государство — одного из главных оправданий применения силы. Результатом этого стал бы новый важный шаг вперед в освобождении личности — или, возможно, появление какой-то новой системы апологетической риторики и насильственной практики, которая пришла бы на смену как религиозной, так и психиатрической системе.

VII

Я привел некоторые факты и размышления о свободе, власти и роли психиатрии в великой человеческой драме управления поведением. Я доказывал, что коренные проблемы нашей психиатрии не являются ни научными, ни медицинскими, ни техническими, хотя именно такими их сейчас обычно пытаются представить. Наоборот, они ставят нас, в новых культурных условиях, перед давнишними проблемами политической философии — в частности, перед оправ-

данием сохранения и поддержки определенного социального института и, конкретно, применения им силы. Основная формула здесь такова: выступая в качестве агентов господствующего социального института, люди всегда заявляют, что применяют силу, "чтобы творить благо". Такая "благотворная" деятельность, как правило, включает действия, осуществляемые как по обоюдному согласию, так и принудительно. В этом коренятся гигантская логическая ошибка и этическое заблуждение, которые мы должны разоблачить и отвергнуть.