Сравните эту партикуляристскую — исключительную, элитарную — позицию иудея и психоаналитика*[[[*Будущий иудаист, по словам Финкельстайна, "должен показать, что его желание не основывается ни на каких мирских мотивах" (Finkelstein, 1960, с.1741). Mutatis шШшк&**[[[**Времена меняются (лат.). — Прим. переводчика.]]], и будущий пациент психоаналитика должен показать, что он "поддается анализу".]]] с универсалистской — католической, научной — позицией христианина и психиатра. Христиане верят, что их представления о религии истинны не только для них самих, но и для всех остальных. Психиатры верят, что их представления о психопатологии и психотерапии истинны не только для них, но и для всех остальных. Первая позиция — как все мы слишком хорошо знаем — привела к насильственному распространению христианской религии и к освящению подобной практики. Вторая позиция — хотя это обычно и отрицают, особенно психиатры — привела к психиатрическим кампаниям насильственного "психического лечения" пациентов, этого не желающих. Поскольку "благо", которое представляют собой и христианское спасение, и психиатрическое лечение, рассматривается как превосходящее все остальные блага, их приверженцы считают себя вправе пренебрегать ценностями, связанными с принципом ограничения власти и приоритета закона. Ради того, чтобы распространять блага христианства и психиатрии, можно не связывать себя никакими законами и рамками — цель столь высока, что оправдывает любые средства. Как еще можно объяснить то, что христиане убивали еретиков со словами любви к Иисусу на устах? Как еще можно объяснить то, что психиатры заключали в тюрьму "психически больных" со словами любви к Духовному Здоровью на устах?

III

Как же получилось, что на протяжении длительных исторических периодов, а кое-где даже и сейчас религиозные идеи оправдывали самое абсолютное, неограниченное применение силы? Хотя частные подробности теологического оправдания репрессий многочисленны и запу-

танны, все они сводятся к единственному довольно простому представлению — а именно к представлению о монотеистическом Боге мужского пола, который управляет с небес всем человечеством точно так же, как на Земле отец управляет своими детьми.

Классическое изложение этой религиозной точки зрения на власть представляет собой трактат сэра Роберта Филмера, красноречиво озаглавленный "Patriarcha" (Filmer, 1640). Этот труд, с его примечательным подзаголовком "Защита естественной власти королей от противоестественной свободы народа", прославился благодаря сатирическому выпаду против него Джона Локка. Локк (цитирую по Schochet, 1975) "высмеял автора за попытку "приготовить оковы для всего человечества", в чем Филмер и в самом деле преуспел. Однако нас должно интересовать другое — и это же могло чуть больше заинтересовать Локка: как Филмер оправдывал те блага — сейчас это можно было бы назвать "лечебным эффектом", — которое получили бы удостоенные благодати, налагая оковы на себя или на других.