троль. В своем вступительном слове я утверждал, что гипнотическая индукция демонстрирует пациентам, что они могут давать конструктивные бессознательные реакции. В этом — вся суть гипнотической индукции: пациент может отбросить "контроль" ради позитивных целей. Суть в том, чтобы общаться с пациентом в его системе координат, а не просить его соответствовать готовому шаблону.

Соответственно, проблема терапии реальностью в том, что вмешательство построено на модели обучения. Я избегаю использовать обучение в качестве основы терапии, предпочитая понятие обнаружения. Я полагаю, что каждый человек имеет внутренние ресурсы, необходимые для достижения изменений. Подавленные люди на самом деле знают, как быть счастливыми. Я никогда не трачу время на обучение пациента основному положению терапии реальностью: "Ты сам выбираешь свое поведение". Вместо этого я так структурирую терапевтический опыт, используя гипноз, метафоры и назначение заданий, чтобы пациенты могли сами обнаружить в себе способность меняться. Есть разница между объяснением человеку, как работает инструмент, и получением им непосредственного опыта его использования.

Работая с пациентами, я мог бы начать с техники терапии реальностью. (На языке гипноза я назвал бы это "прямым внушением".) Определенный процент людей положительно реагирует на этот подход. С теми, кто не дает положительной реакции, я не стал бы продолжать терапию реальностью, все более подробно растолковывая им теорию контроля, как будто простое повторение и увеличение длительности воздействия может вызвать изменение. Это похоже на отношение к человеку как к физическому объекту. Смысл этой эпистемологии афористически сформулировал Грегори Бейтсон, который любил повторять: "Вы можете пнуть ногой булыжник и рассчитать его ускорение и траекторию. Но если вы дадите пинка собаке, это будет совсем другая история".

"Поговорка" Бейтсона позволяет нам перейти в область метафор. Однажды я слушал аудиозапись одной из лекций Эриксона, проводимых им в 1980-е годы для специалистов. Она показалась мне одной длинной гипнотической индукцией; она не напоминала те содержательные и последовательные лекции, к которым я привык за годы своего образования. Я спросил Эриксона об этом семинаре. Он ответил, что не слушает записи своих лекций, и добавил: "Я учу, чтобы мотивировать людей, а не затем, чтобы сообщать им информацию". Терапия Эрик-сона была такой же: она создавала настроение и перспективу, а не сообщала некое содержание.

Однажды Эриксон работал с анорексичной пациенткой (Zeig, 1985). Давайте рассмотрим один из шагов в этом сложном процессе лечения. Аноректички часто принадлежат к тому моральному типу, который отличается безупречной, кристальной честностью. Отвечая на вопрос Эриксона, девочка согласилась, что он может заботиться не только о ее физическом здоровье, но и о ее общем состоянии. Далее она согласилась, что он может быть заинтересован в том, чтобы у нее были здоровые зубы. Исходя из этого, Эриксон заставил ее дать твердое обещание, что она будет делать все, что он посоветует, для укрепления своих зубов, но при этом постарается ничего глотать. Затем Эриксон предложил ей регулярно полоскать зубы рыбьим жиром. Пациентка выполняла это задание, но "нечаянно" проглатывала немного полоскания. Таким образом, она совершала проступок, который, по ее мнению, заслуживал наказания.