91

Эффект психотерапии будет зависеть от того, как мы отзываемся на способ идентификации наших пациентов с их "я", которые они выбирают из множества возможных конфигураций. Более того, чувство "я" меняется, когда новый опыт требует изменений.

Прежде чем мы непосредственно перейдем к терапевтической практике, следует упомянуть еще об одном соображении применительно к понятию "я". Обычно мы рассматриваем людей с их характеристиками, а не их "я". По какому признаку мы разделяем эти характеристики? Например, осторожность, затрудненность, пассивность, отсутствие интереса могут объединиться в "я, которое медлит". Другой пример — человек пытается сбить кого-то с толку, рассказывает забавные истории, уходит от серьезного разговора. Кого-то он, может быть, рассмешит, а кого-то может восстановить против себя. В этом случае события и характеристики человека могут быть так прочно переплетены и так ясно высвечиваться как вид переживаний, что могут подтверждать определение "я". Тогда можно сказать: это "шутовское я". Такой набор свойств, названный или неназванный, будет располагать человека быть шутом, иногда даже в ущерб текущему моменту. И все-таки "я" живет своей жизнью, расширяя свое влияние, подчас без всякого осознавания.

Терапевт всегда распознает этот набор свойств раньше пациента. Потом он или она может сделать качественный скачок, определив эти скопления как объективную реальность, которую мы называем "я". С определением "я", а затем и его истории с ее битвами, победами и, наконец, с разрешением, терапевт вдыхает в него жизнь.

Другими словами (и это особенно важно), организация "я" — это некоторый вымысел. Характеры создаются и начинают действовать в контексте обстоятельств жизни пациентов. Я попробую привести пример того, как это происходит в терапевтической работе. У меня был пациент, чье невыявленное "я" было настолько глубоко запрятано, что это совершенно разрушало его жизнь. Мы идентифицировали это "я" по его рассказам об отце, который был авторитарным и мало бывал дома. Он также рассказал мне о том, что мешало ему чувствовать себя частью происходящего, и о том, что он чувствует себя беспомощным по отношению к своим нанимателям.

Это парадоксально, но несмотря на свое "непризнанное я", мой пациент был исполнительным директором крупной корпорации.

92

Он старался погрузиться во все нужды и проблемы корпорации, но его гуманный характер вступал в противоречие с политикой корпорации. В связи с таким положением вещей он считал себя аутсайдером, кем-то вроде символа гуманизма, а не серьезным работником.

Тем не менее, у него было на удивление "самолюбивое я", на грани мании величия, которое требовало от него добиваться успеха, невзирая на принятые социальные нормы. Однако его "самолюбивое я" было на услужении его "непризнанного я", которое склоняло его мечтать о несбыточном. Когда он стал смотреть на свое "самолюбивое я" шире, не как прислугу для "непризнанного я", а как на условие своего хорошего самочувствия, то обнаружил, что для него существуют выполнимые задачи, которые служат гуманистическим целям. Он сделал прекрасный фильм для сотрудников компании; он также организовал систему помощи нуждающимся рабочим. Впоследствии он наладил хорошие отношения со своими сотрудниками, и корпорация приветствовала и приняла его идеи. Более того, преодолев свою серьезность, он сумел получить удовольствие от своего успеха, удовольствие, которое его "непризнанное я" прежде не позволяло ему получать.