Нечто подобное происходило и происходит и в биологии. И так же, как атомистические концепции физики, не играя существенной роли, постепенно развивались, накапливали материал в течение пары столетий, так же и в биологии накапливался материал в линии развития генетических концепций (тоже в течение если не двухсот, то полутора столетий, не играя ведущей роли и часто даже приспосабливаясь к общебиологическим концепциям, соответствующим тому времени). Но мы с вами увидим, что развитие этих генетических концепций шлоуди-вительно логично. Вначале, естественно, очень медленно, а под конец очень быстро. Опять-таки тут некоторая аналогия с развитием совре-

18

менной физики, которая на начальной стадии тоже развивалась очень медленно. И лишь в XX веке с необычайной быстротой, мощностью и изяществом выросли концепции современной физики. Примерно такая же картина была и в биологии.

Проведем очень краткий исторический обзор, касающийся двух биологических областей, или направлений, которые в течение более ста лет были абсолютно не связаны друг с другом. Можно прямо сказать: друг о друге ничего не знали, и лишь на грани последних веков — XIX и XX — объединились, создав основы современной цитогенетики.

Перейдем к первому из намеченных мною двух направлений. Родилось оно опять-таки из проблемы пола и оплодотворения.

Когда в XVI и начале XVII века появились ученые мужи биологического направления, то в них еще сильно отрыгивалась средневековая схоластика — любовь к рассуждениям. Эта любовь к рассуждениям не покидает многих биологов до сих пор. Под любовью к рассуждениям я понимаю более-менее схоластические рассуждения о вещах непознанных и непонятых. В ряде разделов биологии это, к сожалению, до сих пор довольно распространенная вещь: чрезвычайно ученые рассуждения о том, о чем, в сущности, при ближайшем рассмотрении пока рассуждать нечего. Нам известно столь мало, что дееспособных рассуждений в смысле естественнонаучной методологии построить нельзя. Так вот, такими рассуждениями занимались, как вам известно, овулисты и анималькулисты. Когда микроскопированием были обнаружены яйцеклетки и спермин, ученые мужи (часть из них) сразу же стали рассуждать, что важно, что не важно, и разделились на два лагеря.

Одни говорили, что яйцеклетка — это все, а спермии — это так, неизвестно для чего, только чтобы возбудить яйцеклетку к дроблению. А другие говорили: «Нет, врете, яйцеклетка — это круглая большая клетка с желточными тельцами», что там, мол, для развития зародыша только пища отложена, а все существенное находится в живчиках, в сперме. И были даже такие пронзительные джентльмены, которые в микроскоп в соответствующих спермиях видели даже в уменьшенном виде соответствующего человечка, или корову, или еще какое-то животное, смотря по тому, какой спермий брался для исследования. Эти споры овулистов и анималькулистов продолжались очень долго. Надо сказать, что более спокойными и, может быть, поэтому несколько более скучноватыми джентльменами были ботаники тех времен. Они особенно не спорили, но тем не менее заразились от зоологов и медиков, ову-листов и анималькулистов, и — ну нельзя же отставать! — тоже стали спорить, существует ли половое оплодотворение у растений, хотя это давным-давно было известно всем древним мужикам, занимавшимся разведением пшеницы, ржицы и всяких прочих плантов. Это было прекрасно известно садоводам, которые искусственным опылением давно уже выводили всякие сорта садовых цветов, но ботаники тоже стали спорить: для чего вообще нужна пыльца, может, в сущности, она никому ни на что не нужна?