Но его мысли исступленно погружались в бесконечную спираль внутреннего мира. Днем он упорно медитировал, напряженно размышлял о самом себе и о других людях, о происхождении зла и о высшей цели жизни. Он искал объяснения фатальному сцеплению человеческих судеб с помощью тщательно отточенных, беспомощных доводов. Но сколько сомнений, сколько пробелов в доказательствах, какие бездонные пропасти! Ночью он позволял себе свободно плыть по океану мечты, но на следующий день он вновь думал о том же. И его сон становился все более прозрачным. Это было похоже на серию наложенных друг на друга вуалей, легких, газообразных, которые, исчезая, позволяли видеть миры позади других миров. Вначале его собственная прошлая жизнь раскручивалась перед ним в обратном порядке в последовательных образах. Затем он видел себя и узнавал себя в другом обличье, с другими страданиями, как бы в другом существовании. И за этой неуловимой вуалью появлялись другие фигуры, незнакомые, странные, загадочные, которые, казалось, взывали к нему... — О бесконечное царство сна и мечты, думал Гаутама, являешься ли ты изнанкой того мира, который содержит в себе скрытые причины? Являешься ли ты изнанкой вышитой ткани, за которой неведомые силы спутывают нити, из которых сотканы живые существа и все вещи, образующие подвижную картину этого обширного универсума? — И он вновь начинал свои медитации, не в силах связать между собой подспудные течения этого многообразного хаоса. Предание гласит, что в течение семи лет Шакьямуни упражнялся во внутренней концентрации, прежде чем достиг просветления. Наконец, оно к нему пришло во время сна в виде серии экстазов. Необходимо ближе исследовать психические явления, собранные легендой в эти четыре экстатические ночи. Ибо из их особенного характера и их интерпретации вытекает и само учение Будды и весь буддизм.

Во время первой ночи Шакьямуни проник в то, что в Индии называют Кама лока (место Желания). Это — Аменти египтян, Гадес древних греков, Чистилище христиан. Эта сфера в западном оккультизме называется астральным миром, в котором психическое состояние определяется так: сфера проницаемости, темный и туманный хаос. Вначале он чувствовал себя атакованным разного рода образами животных, змей, диких зверей и им подобных. Его душа, ставшая прозрачной, понимала, что это ее собственные страсти, страсти предшествующих жизней, принявшие внешний облик и все еще живущие в его душе, обосновавшиеся в ней. Они рассеивались на щите его воли по мере того, как он надвигался на них. Тогда он видит свою собственную жену, такой, какой он ее любил и когда-то оставил. Он ее увидел с обнаженной грудью, глазами, полными слез, страсти и отчаяния, протягивающей ему своего ребенка. Была ли это душа его еще живой супруги, которая таким образом обращалась к нему во время его сна? Охваченный жалостью, возвращением любви, он устремился к ней, но она убежала с душераздирающим криком, которому ответил глухой стон его собственной души. Тогда его охватила со всех сторон бесконечным вихрем некая пелена, раздираемая ветром, — души мертвых, обуреваемых еще земными страстями. Эти тени преследовали свою жертву, кидались друг на друга, будучи не в силах сжать объятия, и скатывались, запыхавшись, в бездонную пропасть. Он видел преступников, неотступно терзаемых муками, которые они навлекли на себя; это испытание, в свою очередь, длится неопределено долго, до того момента, когда ужас от содеянного убьет волю виновного, до того времени, когда слезы убийцы смоют кровь жертвы. Этот мрачный регион в самом деле был адом, ибо диапазон мучений в нем колебался от пылающих костров желания, которое невозможно утолить, до темного ужаса от пребывания в ледяной пустоте. Шакьямуни заметил князя этого царства. Это был тот, кого поэты изображают в виде Камы, бога Желания. Только вместо пурпурной одежды, короны из цветов и смеющихся глаз за туго натянутым луком, он был одет в какой-то саван, покрытый пеплом, и размахивал пустым черепом. Кама стал Марой, богом Смерти.