Элевсинская религия заключалась не только в церемониях, представлениях и регулярных праздниках. В эпоху своего расцвета, перед медийскими войнами, сущность Мистерий состояла в наставлениях тайной мудрости. Она сообщалась мистами, которые приходили в то время жить в окрестностях храма. Добивались психического увлечения постами, медитациями на природу души и Богов, просветленными концентрациями мысли перед сном и пробуждением, и наконец, сохранением ясного впечатления от снов, которое ординарный человек нередко забывал. Целью этого посвящения было сделать из миста (из того, кто носит вуаль) эпопта (т.е. зрячего) и явить ему Диониса. Но Дионис был множественным Богом, раздробленным во всем человечестве, демонстрирующим себя каждому последователю в различных обликах. И Элевсин понимал эту троицу, ту, которая представляла три ступени посвящения. Первым, доступным только абстрактному разуму, был сам Орфей, Дионис-Загрей, раздробленный во всем бытии. Начинающему мисту говорили; «Знай, что высший Дух, божественное «Я» жертвовало себя, чтобы проявиться и разделиться между бесчисленными душами. Он живет и страдает, вдыхает и выдыхает для тебя так же, как и для других. Он не знает вульгаризации, но говорит о том, что посвященный должен восстанавливать свою целостность в самом себе. Это нельзя сделать в один день. Смотри вглубь себя, ищи его и ты его найдешь». Мист сосредоточивался, медитировал, смотрел вглубь себя, но ничего не находил. Обычно он не мог понять смысла повсюду распространенного Бога, одновременно единого и множественного, возвышенного и презренного, могучего и ничтожного. Это была первая попытка, наиболее легкая, но уже болезненная, это сомнение души перед неразрешимыми противоречиями непросвещенного разума. Жрец говорил смущенному мисту: «Учись понимать необходимость противоречия, которое является сущностью всех вещей. Без страдания нет жизни, без борьбы — прогресса, без противоречий — сознания. Дионис навсегда остался спрятанным в чреве Зевса, и ты сам будешь лишь каплей воды, растворившейся в тумане. Он был временем, он есть истина, далекое время Атлантиды, когда первобытный человек был еще настолько связан с природой, что еще видел в стихиях тайные силы и беседовал с ними. Египтяне назвали это время Схесу-Гор, когда Боги правили на Земле. В то время Дионис, хотя уже и разделенный в среде людей, был еще единым в их сознании. Ибо люди этой эпохи были зрячими, и Боги жили с ними в эфирной, изменчивой на разные лады, форме. — Была и другая эпоха, намного ближе к нашей, эпоха, когда божественный дух воплотился в тех, кого мы называем Героями. Их звали Геракл, Ясон, Кекроп, Кадм, Тесей и многие другие. Среди этих божественных людей, основавших наши города и храмы, был один, который покинул Грецию, чтобы покорить Индию и возвратиться через Аравию и Нижнюю Азию во Фракию, со своим странным кортежем, распространяющий повсюду культ виноделия и веселья. Мы называем его вторым Дионисом. Это тот, которого родила, как и первого, не небесная Деметра, не несотворимый свет, а смертная женщина, которую греки называют Семелой. Та, которая по своему безрассудному желанию увидела Бога во всем его великолепии и умерла от этого, пораженная молнией. Но от объятий непостижимого Бога она зачала божественного ребенка. Узнаете сейчас то, что нам представляется символом этого происшествия. Так сегодня человек требует внезапно, своим физическим зрением, увидеть Богов, так сказать, под миром и космическими силами, приводимыми естественно в движение Атлантом, ибо он был иначе организован; но современный человек не сможет выдержать этот ужасный спектакль, этот кругооборот света и огня. Он умер бы, пораженный молнией, как и возлюбленная Бога, слишком пылкая Семела. Но сын этой дерзкой смертной, который ходил некогда по земле как человек во плоти и крови, живет непременно в мире духа. Это он проводник посвященных, это он показывает им дорогу Богов! Упорствуй... и ты его увидишь!»