Если же у меня не получается кого-то вылечить — или, лучше сказать, не получается организовать их излечение самих себя — тогда мне нужно делать то, что всегда делает Эрик Берн: спросить себя, что я смогу сделать в ближайший час, чтобы изменить ход процесса и помочь этому пациенту осуществить эту перемену. Если я не нахожу вскоре ответа на этот вопрос, то спрашиваю себя, достаточно ли хорошо мне известны мои навыки и чему еще мне следует поучиться, или не должен ли я переадресовать клиента кому-то еще, так как, похоже, между нами существует какой-то барьер, перенос, контрперенос, все что угодно. Я не перестаю учиться у других; я начал изучать десенсибилизацию у Вольпе, когда еще не занимался фобиями и терапией новых решений. Вот так мы поступаем.

Сатир: Я хочу кое-что добавить. Ваш основной контракт заключается между Вами и клиентом, с которым вы работаете. Если Ваша собственная оценка зависит от того, как реагирует на происходящее клиент, то, когда что-то идет не так, Вы не сможете открыто сказать ему: "Знаете что, по-моему, у нас это не получа-

251

ется; как Вы считаете, Вы со мной согласны?" — и потом не сможете обсуждать эту трансакцию, чтобы выяснить какие-то моменты. А Вы могли бы сказать: "По всей видимости, нам надо поменять планы" — и произнести это доброжелательно и открыто, ведь Ваша ценность как личности не зависит от того, что происходит. Нельзя недооценивать этого в работе с людьми. Если я беру на себя какие-то обязательства по отношению к клиенту, но при этом как бы подразумеваю, что то, как он будет работать, отражается на мне самой, — то я могу попасть в серьезную переделку. Поэтому я обычно разговариваю об этом с клиентами и говорю им, что неудачи случаются, и в этом нет ничего страшного. В самом деле, я часто говорю людям о том, что нам надо избавляться и от неудач, и от успехов; это звучит, пожалуй, странно, но это действительно так. Если я избавлюсь от ожидания результата и сосредоточусь на происходящем процессе, то у меня появится возможность работать с тем, что начинает проявляться, и постоянно замечать это. Когда кто-то говорит об "излечении", то имеет в виду одно, а у меня при этом возникает воспоминание о засоленном окороке*, потому что я выросла на ферме. Может быть, это не совсем то, о чем вы спрашиваете, — а может быть, как раз ответ на Ваш вопрос.

Р. Гулдинг: Я еще вот что подумал о поиске нового. В начале нашей деятельности я бывал очень недоволен тем, что, хотя нам удавалось добиться во время групп или марафонов огромных изменений у клиентов, мы не знали, как их закрепить, как удержать эти изменения. И это очень важно, потому что люди могут удивительно меняться во время марафонов и интенсивных групп, но эти изменения не всегда стойкие. Что мне надо было бы спланировать и осуществить — это поучиться решению этой проблемы у Милтона Эриксона, которого Джефф Зейг назвал единственным гением, с которым он встречался. Но Эриксон, к сожалению, умер. А я побывал на первой эриксоновской конференции здесь, в Фениксе, в 1980 году. И, просматривая видеозаписи работы Эриксона и слушая некоторых из его учеников, я понял, что рассказывать истории — это замечательно. Я включил рассказывание историй в мой рабочий репертуар. Я рассказываю такие истории, которые помогают пациентам закрепить полученный опыт. Закрепление — замечательный термин, и я благодарен за него Гриндеру