Этот парадокс не так уж странен для человеческой натуры. Гораздо интереснее то, что Сартр говорит о парадоксе между живой жизнью, о которой не рассказывают, и подтвержденной жизнью, о которой рассказывают. Он делает необычный акцент на рассказывании истории: это то, что всегда было на периферии жизни любого человека. Тем не менее, в действительности очень трудно просто жить и одновременно рассказывать об этом. Этим удивительным даром обладают немногие. Мастерство нужно и в том и в другом случае — и в жизни, и в рассказе о ней. Этот подвиг мы все совершаем каждый день. Ясно, что есть люди, которые делают это лучше других. Некоторые рассказывают такие байки о своей жизни, повторяя и повторяя их, как будто это может восстановить то, что было.

Все люди различаются между собой по той пропорции внимания, которое они уделяют тому, чтобы "жить" и тому, чтобы "рассказывать". Они также различаются по стилю взаимодействия "жизни" и "рассказа". Некоторые люди приукрашивают события,

169

другие только искажают то, что произошло в действительности. Для некоторых людей истории становятся прекрасным уточнением обычного переживания. Для других — сложные события являются лишь основой для создания истории. Некоторые люди боятся рассказывать о том, что их пугает, и не хотят при этом плохо выглядеть. И так далее.

Многое из того, что происходит, остается на периферии сознания. Например, Джейн может спросить меня, почему я думаю, что Агнесс к ней недружелюбна. Она будет неприятно поражена, узнав об этом. У Агаты осталось неясное ощущение, что раньше в ее жизни было больше музыки, чем сейчас. Все эти рассказы представляют собой слабое осознавание. Добавление деталей вносит большую ясность. Намеки расшифровываются, голые факты обрастают подробностями, незамеченные чувства дают о себе знать. Когда поэта восхищает дерево, дерево является только скелетом для его рассказа. Сказанные поэтом слова высвечивают его индивидуальность. Когда он говорит о дереве, он может сказать, что дерево манит его своими ветвями или что его ветви склоняются над ним, как зонтик. Он может почувствовать его жизненную силу и грацию. Но когда люди случайно смотрят на дерево, они видят просто дерево и больше ничего. Те же, кто говорят о нем, найдут много характеристик и многое смогут понять для себя.

Особое внимание в психотерапии уделяется неуловимым переживаниям. Людям хочется изменить свою жизнь, но чаще всего они не знают, что окажется у них в руках. Такой была моя пациентка Ингрид, которая рассказывала на группе о всеобъемлющем чувстве стыда, страха и самоуничижения, которое она испытывает, что бы с ней ни происходило. Она думала, что должна быть "более собранной, более доверчивой, более успешной, больше любить и принимать мир". Ее соображения не были достаточно стойкими, чтобы на них можно было опереться. Когда ее вынудили говорить дальше и рассказать о том, чего она стыдилась, ей понадобилось время, чтобы признаться в своих чувствах. Она приходила в бешенство, когда бывала не согласна с кем-нибудь. Она стискивала зубы и умолкала, но не подчинялась. Вот из-за чего она испытывала чувство стыда — из-за своего неискреннего молчания. Внезапно ее чувство стыда стало более зримым. Она добавила, что мать была искренней в любых обстоятельствах, поэтому она не могла выносить, когда Ингрид была неискренней. Когда ложь была аморальной, а правда неприемлемой, Ингрид чувствовала себя скованной, она молчала многие годы и уже забыла почему.