Надо сказать, что в биологии дело обстоит совершенно иначе. Должен заметить, что и в физике, и в математике, и в любой точной дисциплине время от времени появляются — и не бездарные — ретрограды, которые либо смеха ради, чтобы пооригинальничать, либо всерьез становятся на какие-нибудь совершенно устарелые позиции. В точных дисциплинах это ведет либо к очень быстрому разоблачению, либо к тому, что иногда такое возрождение древней точки зрения может оказаться полезным. Затем она поступает в обработку, конечно, уже не с древних, а с современных позиций. Иногда ретроградство может иметь поисковое значение, но обыкновенно все же является ориги-нальничанием, которое быстро разоблачается.

Вот в биологии ситуация совершенно другая. Большинство самых нормальных не ретроградных, а просто хороших биологов в смысле общих своих концепций и методологических естественно-исторических установок до сих пор работают с точек зрения примерно двухсотлетней давности. Есть, конечно, и передовые биологи, и таковых много и среди молодежи.

С одной стороны, надо постоянно помнить — биологам в особенности — и иметь перед глазами этот пример развития современной физики. С другой стороны, дело не только в усвоении и проведении в жизнь научной работы новых концепций, но и в том, о чем я говорил в своем докладе: что в естествознании новые концепции никогда не бывают буквально революционными, то есть просто отметающими что-то старое. Хорошие старые концепции, установки и теории вечны, они не изменяются, но новые концепции ясно показывают границы их приложения. Старые концепции на поверку обычно оказываются частным

132

случаем этих новых концепций, то есть поле их действия меньше поля действия новых концепций. Ньютоновская механика сейчас столь же точна и так же хорошо работает, как и во времена ее создания, только сегодня мы знаем границы применения макромеханики и то, какие явления природы, так сказать, не могут быть без остатка объяснены с точки зрения законов макромеханики. И дальнейшее развитие физики и математики будет идти естественно-исторически, конечно, тем же путем. А вот в биологии сознательной методологической работы в этом смысле до сих пор не производится. Хотя в биологии в XX веке произошло нечто аналогичное физике — не даром и не только потому, что создание основ для развития современной молекулярной биологии и молекулярной генетики, как я пытался вам показать, происходило на путях создания хромосомной теории наследственности и развития биофизической части радиационной генетики; и не только потому, что в радиационной генетике употреблялся по тогдашним временам весьма современный фактор ионизирующих излучений. Это лежало много глубже, а именно, заключалось в том, что как генетики 20-30-х годов, так и тогдашние передовые биофизики, с одной стороны, а умные физики-теоретики, с другой стороны, увидели и поняли, что методологически здесь имеется много параллельного и взаимоинтересного. Ссамо-го начала образовался тесный контакт с физиками-теоретиками, приверженцами новых концепций физики. Ведь развитие хромосомной теории наследственности и дальнейшее ее превращение в молекулярную биологию означало примерно то же, что в физике означало экспериментальное, а не умозрительное открытие микромира физического.