То же самое касается любых чудовищ, шотландских или якутских — совершенно безразлично. Но мне в Москве приходилось слышать от зоологов, что они собираются — частично фокусом, частично на казенные деньги — исследовать этих якутских «бронтозавров». И это глупость уже не только математическая, а биологическая. Представьте себе: в Якутии больших озер вроде Байкала, или Аральского, или Каспийского моря нет, озера сравнительно небольшие, площадью от нескольких квадратных километров до нескольких десятков квадратных километров. И вот в таком озере, в субполярных условиях, где, извиняюсь, жратвы немного, должны существовать какие-то чудовища. Во-первых, им нечего там есть, один такой «бронтозавр» это озеро слопает на завтрак и потом в сильных мучениях голода окончит свои бронтозаврские дни. А во-вторых, та же математическая проблема: такая маленькая популяция многократнейше имела случай сварьировать хотя бы по одному полу до нуля, то есть прекратить свое существование.

Следовательно, ко всяким таким биологическим сказкам нужно всегда подходить немножко подумавши. И вспомнить совершенно тривиальную математическую закономерность вариации численности и физической невозможности, вернее, повторяю, математической невозможности длительного существования малых популяций.

Перейдем к тому, о чем я сейчас уже говорил, но по отношению к нормальным, существующим в природе популяциям. То есть популяциям, обладающим достаточными численностями.

Давно известно, что нет вида животных или растений, или какой-либо популяции какого-либо вида, которая бы на достаточно длительный срок сохраняла константность численности, то есть постоянство числа индивидов. У разных видов с разной частотой и с разной амплитудой происходят вариации численности. Периодика этих вариаций, в зависимости в основном от продолжительности жизни индивидов данного вида, может быть очень различной. Теперь, на всякий случай, я уж об этом говорил, напомню, что каждый вид и каждая длительно стабильная популяция характеризуется тем, что каждая пара индивидов, если это половые организмы, оставляет на следующее поколение после

95

себя лишь пару. Ну, я приводил вам знаменитый старый экзаменационный вопрос студентам, о том, сколько белуг оставляет одна самка белуги на будущие поколения, принимая во внимание, что самка белуги может выметать за свою жизнь около 20 миллионов икринок. Так вот, нечего думать, а нужно отвечать — «двух». Пара белуг, сколько бы она ни выметывала икры, оставляет в среднем, статистически, после себя пару, потому что легко подсчитать, что если бы каждая пара оставляла на следующее поколение только два с половиной индивида, мир очень быстро заполнился бы белугами, и им было бы негде жить, как и всем прочим. Из этого тоже нужно всегда исходить.

Так вот, напомню вам несколько примеров флуктуации численности. У целого ряда видов животных и растений мы имеем сезонные или внутрисезонные постоянные флуктуации численности. Многие нам известны. В июне на Урале и в целом ряде других мест, а тем более на севере, от гнуса, и в частности от комаров, жизни нет. Их миллиарды. Целый ряд проведенных «комариных» исследований показывает, однако, что число зимующих экземпляров, переживающих зимний сезон, у ряда видов двукрылых может быть в миллионы раз меньше числа индивидов во время пикового количества. То есть такие волны жизни у этих комаров совершенно огромны. Численность популяций может флуктуировать в миллионы раз. Причем это происходит каждый год. Ну, это крайний пример.