87

века, медицина имеет и отрицательные стороны. Снижая давление отбора, повышая вероятность выживания любых конституций, она, конечно. увеличивает и вероятность повышения концентрации наследственных болезней в человеческих популяциях.

Вот такого рода работы, сейчас проведенные уже на целом ряде видов микроорганизмов, растений и животных, показывают, что все природные популяции, как губки, напитаны гетерозиготными мутациями, мутациями в гетерозиготном состоянии.

Следовательно, с этой точки зрения мутации тоже удовлетворяют требованию, предъявляемому к любому элементарному эволюционному материалу, что он должен присутствовать в любых природных популяциях. Наконец, должен заметить, что сейчас и у хорошо генетически изученных объектов имеется целый ряд специальных типов скрещиваний, которые позволяют с меньшей трудоемкостью вылавливать любые типы мутаций, находящихся в природных популяциях в гетерозиготном состоянии. У дрозофилы имеются культуры, которые позволяют сравнительно просто отлавливать рецессивные мутации по всем четырем хромосомам у дрозофилы, такие сбалансированные культуры. То же имеется у кукурузы, у львиного зева, у целого ряда других хорошо изученных видов.

Последний вопрос, а именно: если мутации являются элементарным эволюционным материалом, обладают всеми нужными свойствами и присутствуют в заметных концентрациях в природных популяциях, то зоологи и ботаники, изучая популяционную и географическую изменчивость, должны найти ряд случаев, в которых определенные мутации приобрели соответствующий географический ареал, то есть стопроцентно или в высоком проценте распространились в целом ряде популяций в каком-либо месте. Но надо сказать, что, к сожалению, работ такого типа до сих пор очень мало. Очень мало. Поэтому немудрено, что описанных случаев географического распределения отдельных мутаций действительно немного. Ну, на птицах специально этим занимался Штреземанн, кое-кто из ботаников. Но главным образом генетики выискивали случаи такого распространения по территории отдельных мутаций среди материала зоологов и ботаников, который зоологи и ботаники по серости проглядели. И такие случаи есть, и если хорошенько изучить огромный материал, собранный полевыми зоологами и ботаниками, то материал по мутациям можно, конечно, очень здорово приумножить.

Я назову вам один пример, небезынтересный в связи с тем, что он смог быть прослежен на протяжении сравнительно большого времени. Знаменитый русский академик Иван Иванович Лепехин во второй половине XVIII века, то есть 200 лет тому назад, путешествуя по Приура-

88

лью, изучал те места в естественно-историческом отношении. В Башкирии, примерно в районе Уфы, на башкирских пушных рынках он обнаружил сравнительно высокий процент шкурок хомяков черного цвета, меланистическую форму хомяков. Ну, хомяки распространены очень широко по всему северу и центру всей степной зоны, от Венгерской пушты на западе и Центральной Европы на западе до Сибири.

Трехцветные, очень пестрые хомячьи шкурки были в некоторой цене и шли на отделку и украшение одежды и всяких бытовых вещей, поэтому они в большом количестве поступали на пушные рынки, и Лепехин был, пожалуй, первым зоологом в мире, который поинтересовался количественным учетом материала. Он обнаружил, что как раз в этих местах Башкирии, в районе низовьев рек Уфы и Белой, очень высокий процент меланистических хомяков.