Ответ: Сегодня утром я разговаривал со своим приятелем, который убеждал меня, что я отвечаю на подобные вопросы не так, как надо, и восстанавливаю против себя тех, кто их задает. Но, видите ли, вы включили в свой вопрос сразу несколько проблем, которые я пытаюсь прояснить. Например, что этот человек, который говорит с вами, страдает психозом. Можете ли вы привести пример? Кто этот человек и как получилось, что он говорит с вами? Может быть, так мне будет легче.

Вопрос: Хорошо. Предположим, вы говорите со мной, и у меня психоз, и я говорю, что некоторое время лечился у вас, что у меня тяжелая депрессия и что в конце концов я намерен, выйдя из этого кабинета, пойти домой и повеситься. Лежит ли на вас обязанность предпринять что-нибудь, чтобы это предотвратить?

Ответ: Это просто. Если вы были моим пациентом и пришли, чтобы это мне сказать, — очевидно, вы мне это говорите потому, что хотите об этом говорить. Кроме того, если вы были моим пациентом, то знаете, какие вещи я делаю, а каких не делаю. Поэтому вы знаете, что я даю вам обещание: никогда, ни при каких обстоятельствах не злоупотреблять вашим доверием и не делать с вами ничего такого, чего бы вы сами не хотели. Поэтому я сказал бы: "Ну, до

сих пор вы, очевидно, пока еще не повесились. Значит, у вас есть на этот счет некоторые сомнения. Почему бы вам не пойти и не лечь в больницу? Почему бы вам не сделать что-то такое, отчего это, может быть, пройдет, и вы сохраните свою жизнь?" Другими словами, я вместе с вами исследую вашу проблему. Чего именно вы хотите? Если вы скажете, что действительно хотели бы, чтобы кто-то о вас позаботился, тогда я скажу: "Безусловно. Вот телефон. Позвоните д-ру Джонсу и пройдите вон по тому коридору до конца. Он с радостью поместит вас в соответствующее психиатрическое отделение и позаботится о вас". Это дело психиатра. Я таких вещей не делаю.

Вопрос: Но вы не стали бы вмешиваться, если бы этот человек вышел из вашего кабинета и отправился домой?

Ответ: Здесь важно точно употреблять слова. Д-р Бьюдженталь упоминал некоторые разногласия между нами. Действительно, я провожу очень четкое различие между принуждением и властью, которую дает определенный авторитет или доверие. Пациент не стал бы говорить со мной, если бы я не имел над ним некоторой власти, так что он, очевидно, чего-то от меня хочет. Я имею моральное обязательство использовать эту власть в его интересах и так, как я считаю правильным, но я также имею моральное обязательство не прибегать к принуждению. Под принуждением я имею в виду законную власть, которой располагаю в силу того, что являюсь доктором медицины с лицензией на медицинскую практику и могу делать кое-что такое, чего вы не можете. От этого я отрекся. И снова тут лучше всего поможет аналогия. Я — как прежний английский дворянин из Вирджинии, который отрекся от рабства и от жизни виргинского плантатора и стал бизнесменом в Бостоне. Вы, чернокожий, приходите ко мне и говорите: "Не могли бы вы при определенных обстоятельствах сделать меня своим рабом?" А я ответил бы: "Нет. Я сделаю для вас все, что угодно, но рабом вас не сделаю".