Жаль, что я не познакомился с рассуждениями доктора Вацлавика лет пятнадцать тому назад. Я не потратил бы понапрасну столько сил и, возможно, скорее и глубже осознал бы гениальность Милтона Эриксона без излишних эмоциональных терзаний. Меня ужасало эриксоновское требование безусловного повиновения. Пациент обязан был дать клятвенное обещание безусловно повиноваться терапевту, иначе Милтон отказывался начинать лечение.

Меня всегда смущал подобный авторитаризм. По возможности, я старался извиниться перед пациентом, объясняя, что нестандартный подход мастера знаменует новую эпоху в истории гипноза. Хотя М. Эриксон и сформулировал понятие "рекомендатель-

266

ного нового подхода" к гипнозу, однако, оставаясь всего лишь человеком с присущими ему слабостями, иногда регрессировал назад к своим прежним авторитарным методам.

Сейчас, благодаря доктору Вацлавику, я в полной мере убедился в том, что требование о беспрекословном повиновении не было ни причудой, ни ошибкой Эриксона. Он просто добивался от пациента перформативной речи. Полученное от пациента обещание "повиноваться во что бы то ни стало" имело глубокий смысл в свете того, о чем говорил Вацлавик: оно служило как бы сигналом к включению самоисполняющегося пророчества; Эриксон использовал эстетический императив фон Форстера: "Хочешь видеть — научись действовать". Так закладывалось основание для выполнения пациентами "поведенческих предписаний" Эриксона, что, в свою очередь, помогало им избавиться от "наученных самоограничений" и создать более адекватную и целительную "реальность второго порядка".

Естественно, что не от каждого Эриксон требовал повиновения в форме "исполнительной речи". Это относилось только к тем, в чьем слове он был уверен. Когда я спросил его об этом, он ответил, что есть люди, которые всегда выполнят обещанное в силу своих религиозных убеждений или склада характера. С точки зрения Эриксона, он просто утилизировал личные качества или верования пациента, чтобы ускорить процесс изменений. Таким образом, даже ничего не ведая о перформативной речи, он успешно играл по тем правилам, которые она предполагает. Понятие перформатив-ной речи как средства создания нашей психологической реальности открывает новые возможности для развития психотерапии.

Я бы не стал выбрасывать частичку "психо-" из слова психотерапия, это — единственное, в чем я несколько расхожусь с доктором Вацлавиком. Не стоит вместе с водой выплескивать и ребенка. В конце концов, именно психика творит новые реальности; исследования Жана Пиаже говорят о построении ребенком психологической реальности. Полагаю, что, по сути, доктор Вацлавик выступает против: 1) чрезмерных претензий психодинамически ориентированной терапии и 2) сопровождающей ее "психоболтовни". Если это так, то я полностью с ним солидарен. Постараюсь избавиться от этого и в своей работе.

Однако хватит об этом. Хотелось бы обратиться с просьбой к доктору Вацлавику подробнее рассказать о том, как нам научиться использовать перформативную речь в терапии. Меня очень заин-