226

доказать, или обосновать, почему все должно быть именно так. Мы заставляем их воздействовать на мир собственных эмоций, негативных представлений, особенно на чувства ненависти, ярости и мести, которые разрушили не одну семью. Мы показываем клиентам, как работать поведенчески над своим дисфункциональным поведением, с его глупостью, стремлением избегать неприятного, промедлениями и затягиваниями, зависимостями, такой, например, как алкоголизм. Успех не всегда нам сопутствует, но, по крайней мере, мы пытаемся что-то предпринять.

Витакер: Позвольте мне привести пример, когда язык, слово дают возможность косвенных умозаключений. Был задан вопрос: что делать, если терапевт сталкивается с иррациональной семьей? За всю свою жизнь я еще не встречал семью, которая не была бы иррациональной.

Вопрос: Позвольте вернуться к первому вопросу. У нас в Калифорнии существует закон, который обязывает доводить до сведения органов правосудия любой случай жестокого обращения с ребенком. При работе с родителями иногда выясняются факты насилия по отношению к беспомощному младенцу. По закону, я должна сообщить об этом в соответствующие органы. Но тем самым я разрушаю установившийся между нами терапевтический контакт. Что бы вы посоветовали?

Витакер: Тут возможно одно из двух. Либо постарайтесь получить информацию до начала работы с семьей и предупредите их о том, что вынуждены сообщить обо всем в полицию. Если работа уже началась, откажитесь от дальнейших встреч и посоветуйте клиентам обратиться к другому терапевту, поскольку по закону вам придется их выдать.

Вопрос: Хотелось бы, чтобы члены президиума прокомментировали такой ваш терапевтический прием, как откровенность и самопризнания перед клиентом. В каких случаях вы решаетесь к нему прибегнуть?

Эллис: С этим надо быть очень осторожным. На мой взгляд, не стоит доставлять себе такого удовольствия, рассказывая о своей жизни все, что, может, и хотелось бы рассказать, даже если вопросы клиентов звучат прямо. В мою бытность психоаналитиком

227

пациенты частенько спрашивали: "Вы женаты?" или "А сколько у вас бывает интимных встреч с женщинами в течение недели?" и т.п. Я всегда прибегал к старому психоаналитическому трюку, отвечая встречным вопросом: "Откуда у вас такой интерес?" Это выручало, хотя в принципе я мог бы и ответить, не вдаваясь, конечно, в пикантные подробности. Будучи в первую очередь терапевтом, я понимаю, что какие-то из моих ответов могут травмировать отдельных клиентов. Но я говорю о себе гораздо больше, чем другие психотерапевты, потому что меня не волнует, что будут думать обо мне клиенты. Я достаточно рациональный человек, поэтому могу отслеживать свои самопризнания и никогда не бываю откровенным до конца.

Сатир: Когда мы были детьми, нам удавалось получить ответ далеко не на все интересующие нас вопросы. Вот люди и утоляют оставшееся с тех пор любопытство, а психотерапия — одно из самых подходящих для этого мест. Что касается меня, то я нередко использую собственный опыт, чтобы подсказать клиенту новое видение проблемы или новый вариант ее решения. Рассказывая что-нибудь из своей жизни, я часто прибегаю к шутливой форме, чтобы снять возникшее напряжение или дать понять клиенту, что, возможно, стоит как-то иначе взглянуть на то, что кажется сейчас таким невыносимым бременем.