Глагол австралийцев. Суффиксы. Синтаксис. Аналитический язык курнаи. Языки северо-западной Австралии

28.09.2018

Система спряжения глагола аранда поразительна богатством своих форм, но при этом и строгой правильностью их. В языке аранда можно насчитать до 95 временных форм вместе с наклонениями и залогами. В пределах каждого времени, наклонения и залога глагол изменяется по числам (ед., дв., мн.), но по лицам не изменяется. Времена, наклонения и залоги передают тончайшие оттенки значений какого-либо действия; это говорит о необычайной выразительности и конкретности языка. Полная таблица спряжения одного глагола занимает в книге более 45 страниц.

Вот несколько образцов из этой таблицы (часть форм 3-го лица ед. ч. только настоящего времени) от основы tu (ударить):

Praes. ind.: era tuma — он ударяет

Praes. juss. conjunct.: era tutjika — он намеревается ударить

Praes. optat. I: era tuea — пусть он ударит

» » II: era tueikana— пусть он ударит

Praes. consec.: eratutfinanga — чтобы он ударил

Praes. consec. neg.: era tumit/a (tukit/a) — чтобы он не ударил

Praes. condit. I: era tumara— он бы ударил

Имеется несколько форм повелительного наклонения, несколько форм будущего и целый ряд форм прошедшего времени, ряд причастий и описательных оборотов; все это удваивается параллельными формами отрицательного спряжения. Интересно, что страдательного залога нет, но есть возвратный и взаимный.

Помимо этих многочисленных форм спряжения, основной глагол часто дает ряд производных, образуемых путем приставки суффиксов и выражающих разные оттенки действия. Например, от той же основы tu (ударить, бить) образуются производные глаголы: tut / igunala — бить то и дело; tutjilbitnima — прийти, чтобы бить; tutjalbuma — вернуться, чтобы бить; tualbuntama — бить убегая; tuatalalbuma — бить по дороге домой и мн. др

Из этого обилия глагольных форм видна характерная особенность австралийских языков — необычайная конкретность передачи мысли. Как указывают исследователи, австралиец не употребляет обобщенных выражений, в своей речи он всегда выражает все наглядные подробности передаваемого факта. Штрелов приводит очень яркий пример: понятие «есть», «питаться» выражается на языке аранда разнообразными глаголами (от корня ilkuma ) в зависимости не только от того, кто именно ест, но и от разных оттенков этого действия. Например, про кенгуру говорят, когда он ест траву, спускаясь по скату холма: era ilkdtjakalaka ; когда он ест, удаляясь от охотника: era ilkuetnalalbuka ; когда он долго пасется на одном месте и ест спокойно: era ilkiipilkalandka и т. д., почти до бесконечности2. Однако мнение исследователей о том, что эта необычайная конкретность мысли австралийцев, отражающаяся в языке, означает неспособность их к абстрактному мышлению,— глубокая ошибка. Уже само наличие в приведенных формах общего корня говорит о достаточно высокой степени абстракции мысли.

Суффиксы

Очень интересно, что некоторые глагольные суффиксы (окончания форм спряжения) тождественны с именными суффиксами (падежными окончаниями). Иногда в них заметен оттенок самостоятельного конкретного значения. Например, суффикс -ка служит для образования родительного падежа имен, но при его же помощи образуется простое прошедшее глаголов ( la - ka — пошел, егки-ка — схватил). Предполагают, что корень ка имел первоначальное самостоятельное значений «обрезать», «отрезать»3. Суффикс -1а образует орудный падеж имен, и он же встречается в целом ряде глагольных форм. Возможно, что исходное значение корня 1а — особая активность какого- либо действия.

Суффикс - nga дает исходный падеж имен, а в соединении с -1а — окончание деепричастия глагола. Основное значение в том и другом случае — отделение и движение от чего-то (в смысле как пространства, так и последовательности действия).

Особенно интересно совпадение звательной формы («звательного падежа») имен и повелительного наклонения глаголов: -£, - ai : atuai ! (человек!), lai! (иди!). Ясно, что это, в сущности, простое восклицание, призыв, который в дальнейшем оформляется грамматически в звательный «падеж» имен и- в императив глаголов5.

Таким образом, суффиксальные частицы в языке аранда сохраняют /остаток своего прежнего конкретного значения и не превратились еще в чисто формальные элементы. Это явление знакомо и некоторым другим языкам. Но отсюда нельзя делать вывод, что язык аранда вообще недораз"вился до различения частей речи, не отличает имени от глагола (как считает, например, норвежский лингвист, последователь Э. Дюркгейма, А. Зоммерфельт)1.

В противоположность многочисленным и разнообразным суффиксам и послелогам, союзов в языке аранда крайне мало: соединительные: Ъа, та, tuta , Ika , ntema \ etanay противительные: bula , капа , ntema (но, однако) и некоторые другие.

Синтаксис

Скудость системы союзов связана с тем, что синтаксис языка аранда (как и других австралийских языков), в отличие от его богатой морфологии, очень прост. Сложных предложений он не любит, придаточных предложений почти не встречается, они заменяются самостоятельными простыми предложениями, обычно коротенькими. В этом отношении, впрочем, языки австралийцев мало отличаются от устной речи любого европейского языка, где, в отличие от письменного языка, придаточные и сложноподчиненные предложения тоже употребляются очень редко.

Таким образом, в языке аранда связная речь обычно разлагается на ряд коротких независимых предложений. Например:

era renalitjilaka , etna erina ntakaka manna lupaka ; он остановился, они его позвали семена акации (есть);

era папа taka , ilkuka , era апкака: пипа ingunta lariritjika он это смолол, ел, он сказал: мы завтра пойдем

Т jikara tmaraka .

Структура простого предложения ясна и отчетлива. Обычный порядок слов: подлежащее — определение — обстоятельственные слова — дополнение — сказуемое (конечно, любой из второстепенных членов предложения может быть пропущен). Примеры:

atua ntjarala tnauia inala nariraka ;

люди (человек) многие палки взяли;

atua inkaraka tjurungerana

люди все чу рингами2 стали

Но порядок слов не является строго неизменным, он может'меняться. Сказуемое иногда, хотя и редко, перемещается с конца в середину предложения:

eratara itinja wara pitjilaraka patta - ntaritja knarauna они оба близко только подошли к горе крутой большой.

Другие члены предложения тоже могут в известных случаях меняться местами.

Согласование подлежащего со сказуемым очень слабо, так как глагол, выражающий сказуемое, совершенно лишен личных форм:

jinga laka — я пошел, я пошла; unta laka — ты пошел, ты пошла; atua laka — человек пошел.

Однако сказуемое влияет на форму подлежащего: при непереходном глаголе последнее ставится в абсолютном падеже, при переходном — в эргативном; в последнем случае в абсолютном падеже ставится дополнение, если оно есть налицо, но оно может стоять и в винительном (алла- тивном) падеже:

atua itinja indaka — человек близко лег; atula ? гака — человек посмотрел; atula папа ага lunaka — человек этого кенгуру преследовал;

« atula tjattana alalelaka — человек копье землей натер.

Такое употребление особых эргативных форм при переходных глаголах в известной мере аналогично так называемому эргативному строю языка, характерному, например, для ряда кавказских языков. Хотя при настоящем эргативном строе сказуемое обычно согласуется и с субъектом, и с объектом (а здесь нет ни того, ни другого), но советские лингвисты не считают подобное согласование для эргативного строя обязательным (оно отсутствует и в некоторых языках Кавказа, например в лезгинском).

Характерно широкое употребление описательных форм глагола, образованных с вспомогательным глаголом па-ша (быть):

etna mat]a etala nariraka ; они огонь зажгли;

etna wula nariraka ; они услышали;

etna aranga ilkula nariraka ; они кенгуру ели;

eratara wotta topperala naraka . они оба опять вернулись.

Глагол па-та употребляется нередко и самостоятельно в своем основном значении, вполне соответствующем русскому «быть», «иметься, «существовать»:

atua Juta tmela nariraka ;

люди Юта место были (люди были в местности Юта);

knulja ntj ага nakala Раратата tmela ;

собаки многие были Папамама место (много собак было в местности Папамама);

inkata tar a etnaka naraka ;

главари двое у них были;

ninta Lturberaka arbuna Lotiuka пака. один Лтурберака, другой Лотиука был;

Этот факт наличия в языке аранда глагола «быть», фигурирующего и в самостоятельном значении, и в качестве связки сказуемого, заслуживает большого внимания ввиду отсутствия во многих примитивных языках подобного глагола.

Изредка встречаются и сочетания предложений, соответствующие русским сложноподчиненным. Но вместо русских союзов и относительных местоимений, которыми связываются придаточные предложения с главными, в языке аранда употребляются особые глагольные формы, аналогичные русским деепричастиям. Например:

knuljala arana arangana tuta rakalanga

собаки красного кенгуру серого кенгуру также увидев, etna erinaiara lunariraka . они их обоих преследовали.

Или:

arala atuna ramala , era teralana . кенгуру человека увидев, он в страхе побежал.

Или:

atua tueljilaka era manjerkulawuka, ara parpa

человек прицелился копьем, он промахнулся, кенгуру быстро*

indora lamanga . очень бегая;

(человек прицелился копьем, но промахнулся, так как кенгуру очень быстро бежал).

Это тот самый способ выражения придаточных предложений деепричастными формами, который господствует в урало-алтайских языках. Но этот способ существует и в русском языке.

Аналитический язык курнаи

Агглютинирующий суффиксальный строй языка, подобный строю языка аранда, господствует, повидимому, в значительной части диалектов Австралии1.

хотя из них изучены очень немногие. Но у некоторых племен обнаружены и иные типы речи. У племени курнаи (Гипсленд, Виктория) преобладает, например, необычный для Австралии аналитический строй (тот, который господствует хотя бы в полинезийских языках). Вместо суффиксального склонения здесь налицо предложные формы, причем само имя существительное не меняется. Примеры: kani — мужчина (им. п.); wa kani —мужчины (род. п.); то kani — мужчине (дат. п.); kinanga kani — мужчиной (тв. п.); thingo wangona kani — от мужчины (исх. п.); kihana thulona kani — с мужчиной (совм. п.); boolong kani — двое мужчин (им. п. дв. ч.); wa boolonga kani — двух мужчин (род. п. дв. ч.); womba kani — мужчины (им. п. мн. ч.); thungo wanga kani — мужчин (род. п. мн. ч.) и т. д plapa boolong kani — ушли двое мужчин; thara boolong kani — имена двух мужчин; ukatho waal boolong kani — я дал копье двум мущчинам.

Глаголы при спряжении тоже мало изменяются:

wanggan at — я слышу;

wanggan nungang — он слышит;

wanggan thana — они слышат;

wanggan tha oorko — я услышу;

wanggan gar а — он услышит;

doorowal wangan — они услышат.

Впрочем, язык курнаи описан очень плохо2.

Языки северо-западной Австралии

Совсем иную грамматическую структуру, гораздо более сложную, имеют некоторые языки северной Австралии. Их строй приближается к типу языков с «классовыми» префиксами, например к языкам банту

в Африке. Здесь нет ясной грани между отдельными словами, а сочетание корней слов с формальными элементами, различными частицами, более разнообразно. Кроме суффиксов, широко употребляются префиксы. Они служат часто для «классификации» слов, которые делятся на несколько классов. Каждый класс имен соединяется с определенными префиксами, и эти префиксы приставляются и к другим членам того же предложения.

Например, в языке гвини (округ Кимберлей) префикс Ъ- означает одушевленные действующие лица обоего пола:

bendjin bugala bunewur bramariijari waral bwjana . этот п большой человек (который) ушел, я видел его.

Во множественном числе этот префикс превращается в Ьг-: brendjin bragala branewur birirariijari waral braijana . эти большие люди] (которые) ушли, я видел их.

Префикс а- прилагается главным образом к животным.

alma agala anewur aiaijaijari тага aijana .

этот большой кенгуру (который) ушел, я видел его1.

Особенностью этого типа языков является так называемое объектное спряжение, при котором личные формы переходного глагола включают в себя обозначение не только субъекта, но и объекта действия, и, таким образом, количество этих личных форм чрезвычайно увеличивается. Например, в языке какаду в Арнхемленде от основы ortgara (видеть) образуются формы:

b - oregara — я вижу тебя;

b - oregara - mana — я вижу вас двоих (мужчин); b - oregara - ndja — я вижу вас двоих (женщин); g - oregara — я вижу его; nj - oregara — я вижу ее;

g - oregara - mana — я вижу их двоих (мужчин); g - oregara - ndja — я вижу их двоих (женщин); g - oregara - da — я вижу их (мужчин); g - oregara - mba — я вижу их (женщин); n - oregara — ты видишь его;

n - oregara - mana — ты видишь их двоих (мужчин) и т. д.2 Подобное «объектное» спряжение известно и в языках палеазиат- ских народов Сибири и народов Америки.

Лексика

Культурный уровень народа яснее всего отражается в словарном составе языка. Распространенное

в прошлом мнение о том, что существуют будто бы языки, в которых имеется всего несколько сот слов, в настоящее время всеми отброшено. Мы зна- бм, что таких языков нет и быть не может. Языки австралийцев, при всем низком культурном уровне этого народа, достаточно богаты словарным запасом. В языке аранда можно насчитать свыше 10 тыс. слов 3. Но состав словаря здесь иной, чем у европейцев. Очень мало отвлеченных понятий, обобщающих слов, напротив, чрезвычайно много конкретных> слов, передающих детали наглядно воспринимаемых предметов и действий. Австралиец выражает в своей речи все конкретные детали действительности. Например, в языке аранда есть не менее девяти обозначений отдельных видов ящериц, но нет слова «ящерица» вообще; есть семь обозначений разных видов попугаев, но нет слова «попугай» вообще. Но эту особенность не надо преувеличивать: в языке аранда есть и общие понятия. Наряду с названиями 28 видов змей есть и общий термин «змея» (арта). Есть слова: рыба, птица (летающая), дерево и пр. Но эти слова употребляются редко, так как австралиец предпочитает всегда более точно указать, о каком именно виде дерева, рыбы и т. п. идет речь.

Терминами культурного обихода австралийские языки, конечно, бедны, потому что бедна сама их культура. Но эти языки достаточно богаты словами, отражающими все детали своеобразного общественного строя и культурного уклада австралийцев. Например, отношения родства, столь важрые для всей общественной жизни австралийцев, находят себе в их языках поразительное богатство точных обозначений. В языке курнаи насчитывается не менее двадцати терминов для разных степеней родства, в языке вати-вати — не менее 22 таких терминов, у диери их не- менее 26, а у колор-курндит — целых 50 терминов, вместе с составными1. Возрастные группировки, которые тоже играют важную роль в быту австралийцев, обозначаются многочисленными терминами, передающимиv например, моменты прохождения человека через серии возрастных посвятительных обрядов. В языке аранда мужчина обозначается в течение его жизни последовательно пятнадцатью разными терминами от «ребенка» ( worra ) до «старца» ( jenkua )2.

Все предметы материального обихода, все разновидности копий, бумерангов и других видов оружия, утвари и пр.,— все это обозначается разнообразными, всегда точными терминами.

Понятия, обозначающие количество, в австралийских языках очень бедны. Система счисления основана всего на двух-трех самостоятельных числительных; более высокие числа передаются составными числительными. Ни десятиричной, ни даже пятиричной системы счисления австралийцы совершенно не знают. Например, в языке аранда имеются числительные: один — ninta и два — tera ; числительное три уже составное: tera та ninta (2 + 1), четыре— tera та tera (2 + 2) и т. д.

Эта неразвитость системы числительных не означает, что австралийцы не умеют считать дальше двух-трех. Они справляются и с гораздо большими числами. Но здесь отразились примитивные условия прежней жизни австралийцев (им обычно и нечего было считать!), а в то же время привычка их мыслить не абстрактными понятиями, а конкретными образами; например, охотник, увидев пять кенгуру, воспринимает эту группу как целое, не прилагая к ней отвлеченного понятия числа «пять».

Язык жестов

В дополнение к обычной звуковой речи у австралийцев имеется особая, довольно сложная система

ручных сигналов — язык жестов, напоминающих разговор глухонемых. Этот язык жестов применяется в различных случаях: когда люди переговариваются между собой на большом расстоянии, так что человеческого голоса не слышно; когда встречаются люди из разных племен у языки которых сильно различаются, в то время как система сигналов более или менее одна и та же; наконец, когда обычай запрещает человеку на определенный срок пользоваться звуковой речью: такой запрет налагается, как правило, на вдову, на юношей в период посвящения и пр. Во всех этих случаях широко применяется язык жестов.

Он у австралийцев очень разработан. Карл Штрелов, например, перечисляет более 450 различных знаков-жестов у племени аранда3. Ручные сигналы выражают не только конкретные предметы, но и более или менее отвлеченные представления. Есть сигналы, обозначающие предметы, действия, качества, социальные термины, например названия брачных секций, вопросы, целые фразы. Но обычно фразы передаются комбинацией знаков. Например, чтобы сказать: «твой брат умер», дается три знака, обозначающих «брат», «уже», «умереть».

Вот несколько примеров из языка жестов у аранда.

Конкретные предметы:

вода: четыре пальца прижаты к ладони, большой палец вытянут и прижат ко второму, кисть руки вращается (см. рис. 1);J *%

ястреб (тотем): ладонь раскрыта, пальцы растопырены, большой палец отстоит от остальных, кисть руки делает волнообразное движение, опускаясь и поднимаясь, пальцы шевелятся (там же, 2).

Названия брачных классов:

П а н у н г а: обе руки вытянуты, правая рука сжимает левую в запястье (там же, 3).

Пурула: правая рука, с полусогнутыми пальцами, прижата к правой щеке (там же, 4).

У к н а р и а: левая рука поднята, кисть с растопыренными пальцами согнута под бородой (там же, 5).

У н г а л л а: правая рука на левом плече (там же, 6).

Предложения:

Подходят люди (аборигены): указательный и большой пальцы подняты и широко расставлены, остальные согнуты и прижаты к ладони. Кисть руки сначала неподвижна, затем начинает вращаться в запястье (там же, 7).

Я вижу его: указательный и средний пальцы вытянуты и подняты; четвертый и пятый опущены и прижаты к ладони; большой палец повернут к ладони, но не касается остальных пальцев (там же, 8).

Подходят люди с намереньем напасть на нас: большой и указательный пальцы вытянуты и подняты вверх, остальные три слегка согнуты. Рука делает легкое движение вбок, и кисть вращается в запястье (там же, 9).

Подходят люди с мирными намереньями: большой палец вытянут и отставлен, остальные четыре загнуты крючками. Рука неподвижна (там же, 10).

Приказ сесть: большой, указательный и третий пальцы согнуты и соединены вместе концами; остальные два согнуты и прижаты к ладони (там же, И).

Удалось ли тебе убить дичь? большой и указательный пальцы вытянуты и подняты, остальные три прижаты к ладони (там же, 12).

Да, удалось промыслить кое-что: указательный палец вытянут и поднят; третий палец согнут и касается большого. Получается впечатление, что человек держит что-то в руке (там же, 13).

Нет, ничего не удалось д о б ы т ь: кисть руки с открытой ладонью и вытянутыми растопыренными пальцами вращается в запястье. Выражена мысль, что у человека ничего нет 1 (там же, 14).

Легко заметить, что в некоторых сигналах участвуют только пальцы, и они видны, естественно, только на близком расстоянии. Другие жесты, употребляемые при переговорах на большом расстоянии, производятся движениями всей руки, головы, даже верхней части туловища.

Существование этой разработанной системы жестов-сигналов отнюдь не означает, как это иногда думают, недоразвитости звуковой речи. Первая лишь дополняет последнюю и заменяет ее в особых определенных случаях. Что же касается самой звуковой речи, то австралийские языки хотя и отражают в себе определенный сравнительно отсталый уклад хозяйства и культуры, однако они, со своей вполне сложившейся грамматикой, с достаточно богатой и гибкой лексикой, оказываются не в меньшей степени, чем любой другой язык, пригодным орудием человеческого мышления и взаимного общения. Эти языки, как и все другие языки земного шара, могут стать проводником и орудием культурного прогресса.

Связи австралийских языков

Среди языков мира австралийские языки стоят совершенно особняком, не входя ни в одну из известных языковых семей и не обнаруживая ни с одной из них никакого родства. Попытки установить такое родство, правда, делались неоднократно, но они пока не привели ни к какому результату. Предположение, высказывавшееся еще Э. Кёрром, о близости австралийских языков к африканским не подтвердилось. Существовала гипотеза о родстве австралийских языков с дравидийскими языками Индии, и эта гипотеза, ввиду наличия расовой общности дравидов и австралийцев, могла показаться основательной. Но уже Фридрих Мюллер, крупный немецкий лингвист, пока зал неубедительность этой гипотезы, и в пользу ее и сейчас едва ли можно привести какие-либо факты, если не считать только морфологического сходства между австралийскими и дравидскими языками.

В науке известна также попытка установить связь языков Австралии с языками индейцев Огненной Земли, — так называемыми языками чон. Попытку эту сделал в 1907 г. один из виднейших лингвистов, итальянский ученый А. Тромбетти,который,как известно, придерживался взгляда о родстве всех языков земли между собой. Его поддержал в этом вопросе французский исследователь П. Риве (1925), который построил на предполагаемом факте родства австралийских языков с языками чон, а малайско-полинезийских с калифорнийскими диалектами хока теорию частичного заселения Америки через Океанию. По словам Риве, он обнаружил ряд совпадений в корнях слов австралийских языков с огнеземельскими; таких совпадений он нашел будто бы более 90, но приводит в качестве доказательства всего 261. Надо, однако, сказать, что приводимые примеры еще недостаточны для положительного решения вопроса. Сам Риве признает, что чрезвычайно трудно объяснить, каким образом могли попасть австралийцы или их предки в Южную Америку, и вынужден прибегнуть к гипотезе о движении каких-то групп кругом всего Тихого океана, через Азию и всю Америку, или к неправдоподобной гипотезе о путешествии австралийцев через Тихий океан на лодках, управляемых малайско-полинезийским экипажем.

Если действительно подтвердится наличие общности в языках Австралии и Южной Америки, то ее скорее можно объяснить как остаток древнейших связей между предками народов обеих частей света, когда те и другие обитали где-то в Юго-Восточной Азии.

Наиболее правдоподобна связь австралийских языков с папуасскими, так как Новая Гвинея, несомненно, играла роль в истории заселения Австралии. Еще Дж. Мэтью указал на целый ряд совпадений в папуасских и австралийских словарях. Но сами по себе эти совпадения не могут считаться достаточным доказательством родства между языками. Более же серьезной работы по параллельному изучению папуасских и австралийских языков почти никто до сих пор не проделал. Польский лингвист Т. Милевский изобразил на карте наличие «папуасских» языков в Северной и Центральной Австралии (см. карту на стр. 81), но не привел в подтверждение этого никаких фактов. Дальнейшее исследование данного вопроса, несомненно, должно пролить свет и на проблему австралийского этногенеза.

Точно так же не сказала еще своего последнего слова лингвистика и в вопросе о родстве между австралийцами и тасманийцами. Не раз указывалось на сходство в словарях австралийских и тасманийских языков (Брау-Смит, Мэтью), и это сходство действительно бросается в глаза. Например, в языках Виктории нетрудно обнаружить ряд общих корней с тасманийскими диалектами.

Язык и: тасманийские Виктории

Мужчина pugga, реппа baang, peang

Голова elourawullar

Рот топа типпи

Рука апатапа таппа

Зуб leeaner На

Языки:

тасманийские Виктории

Язык tullah, tullana tale, tyelang

Нога dogna tinna

Дым boor ana bori, burt

Огонь wighena wee, weeing

Камень langa, loinelang, la

Однако и здесь совпадения и сходства в словарях не решают вопроса. Более глубокое сопоставление языков дать очень трудно, так как, с одной стороны, тасманийские языки, ныне вымершие, описаны чрезвычайно неудовлетворительно, поверхностно и отрывочноС другой стороны, пестрота диалектов Тасмании так велика, что множество разнообразных корней слов сходного значения весьма затрудняет сравнение их с языками Австралии. Во всяком случае связь здесь не подлежит сомнению, а отсюда становится более ощутимой и историческая общность австралийцев и тасманийцев.